Н. И. Лебедева // Этнологическое изучение Калужского Полесья характерного этнологического района // Полехи: Культура и быт населения / 1925
Советские этнографы восприняли лучшие традиции прогрессивной этнографической науки дореволюционной России. Сразу же после установления Советской власти перед этнографами развернулось обширное поле деятельности. Задачи национально - государственного строительства, социалистического переустройства хозяйства, быта и культуры населения огромной многонациональной страны, народы которой стояли на самых различных уровнях общественного и культурного развития, требовали организованной в государственном масштабе интенсивной работы по изучению численности и расселения этих народов, особенностей их социального строя, быта, культурного достояния и др.
Во многих партийных документах первых лет Советской власти отмечается необходимость учета хозяйственных и бытовых особенностей различных народов при осуществлении национальной политики партии. Так, в резолюции X съезда РКП(б) подчеркивается, что развитие и укрепление советской государственности следует осуществлять в формах, "соответствующих национально-бытовым условиям" каждого народа, что в государственный аппарат следует подбирать людей, "знающих быт и психологию местного населения".
Уже в период гражданской войны создаются первые в нашей стране центры этнографического образования. В Петрограде в 1919 г. по инициативе и под руководством Л. Я. Штернберга и В. Г. Богораза возникает этнографический факультет вновь организованного Географического института. В 1925 г. в связи со слиянием этого института с Ленинградским университетом этнографический факультет реорганизуется в этнографическое отделение географического факультета Ленинградского университета со специализацией по финно- угорским, тюркским, иранским, палеоазиатским, монгольским, "яфетическим" (кавказским) и восточнославянским языкам и народам. В Москве в 1919 г. в составе естественного факультета университета создается возглавляемая Д. Н. Анучиным кафедра антропологии, подготовлявшая специалистов по общей антропологии, палеоантропологии и этнографии. В эти же годы начинается преподавание этнографии в Киеве, Минске, Тбилиси, Баку, Ташкенте, Самарканде, Иркутске и других городах страны.
Вместе с университетскими центрами широкую активность в области этнографии развивает Академия наук, где наряду с Музеем антропологии и этнографии, быстро расширяющим свою работу, возникает в 1917 г. такой крупный этнографический центр, как Комиссия по изучению племенного состава России (КИПС).
Первой большой этнографической проблемой, поставленной академией, было изучение этнического состава населения нашей страны. За четырнадцать лет существования комиссии вышло в свет семнадцать выпусков ее "Трудов" ; ценным результатом работ КИПС является издание тщательно разработанных, детальных этнографических карт отдельных районов СССР (Сибири, Белоруссии, Бессарабии, Ленинградской, Мурманской, Псковской, Череповецкой, Новгородской губерний РСФСР, Приуральского края, Поволжья, Самаркандской области). Кроме этого, комиссия провела значительные работы по заданиям правительства и составила ряд рабочих карт, охватывающих все районы Европейской части СССР, Кавказа и Средней Азии. Эти карты сыграли большую роль при проведении национального районирования СССР, определении границ союзных и автономных республик, автономных областей и национальных округов. Комиссия принимала деятельное участие в подготовке и осуществлении Всесоюзной переписи населения СССР 1926 года.
О большой актуальности работы по изучению этнического состава населения нашей страны и составлению этнографических карт свидетельствует внимание к этому вопросу В. И. Ленина. Крупные центры этнографической работы возникли во многих советских союзных республиках. Важной базой этнографической работы в 1920-х годах стала и широко развернувшаяся сеть научных обществ и массовых краеведческих организаций, тесно связанных с местными музеями.
///////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
Наталья Ивановна Лебедева (1894 -1978), имя широко известно среди ученых-этнографов. Родилась в Рязани. В 1918 году Лебедева с отличием окончила историко-филологическое отделение Второго Московского государственного университета, в который были реорганизованы Женские курсы. До 1922 года она преподавала русский язык и историю в рязанской школе № 2, которая до наших дней носит имя Н.К. Крупской. По совместительству Наталья Ивановна занималась обработкой археологических материалов в Рязанском краеведческом музее и составила археологическую карту Рязанской губернии. Затем ей поручили организовать экспозицию из имевшихся в музее бытовых предметов. Наталья Ивановна создала первую этнографическую экспозицию в одной из комнат музея, который помещался в здании присутственных мест, а затем был переведен в бывший архиерейский дом, называющийся теперь Дворцом Олега.
В 1922 году городской отдел народного образования направил ее в Московский университет для специализации по археологии и этнографии.
Работая в Государственном центральном музее народоведения (1922 – 1931), Лебедева побывала в экспедициях в Рязанской, Московской, Тульской, Калужской, Псковской, Новгородской, Смоленской областях и в Белоруссии. Вызывала удивление физическая выносливость этой женщины. Только за одну экспедицию 1925–26 годов Наталья Ивановна обошла пешком более ста селений, расположенных в верховьях рек Оки и Десны, исходила с рюкзаком лесные и болотистые места, где приютились глубинные русские, украинские и белорусские деревни и села. Будучи помощницей заведующей отделом восточных славян В.В.Богдановой, она провела огромную работу по реэкспозиции музея в новом здании – Нескучном дворце, – где была развернута экспозиция по этнографии Европейской части России. В своих исследованиях Н.И. Лебедева охватывала большие территории, а стационарное изучение проводила в древних селениях. Начинала работу со сбора сведений у сельских жителей, местной интеллигенции, на базарах, на колхозных собраниях.
В статье «Этнологическое изучение Калужского Полесья как характерного этнологического района» Лебедева отметила, что
«1) название Полесья будет приурочиваться не ко всякой территории, где пространство лесов преобладает над пространством полей, а к определенному району — по рекам Вытебети, Россете, Болве, Навле, Десне, району междуречья Днепра и Оки, которые будут все равно выделяться в обособленный район и называться Полесьем, если даже лес вырубят;
2) граница «Полесья»: восточная — р. Вытебеть до впадения ее в Жиздру, д. Дрёмово, Думиничи, р. Неручь, Жирятино-Десна; южная — Ружное, Чичково; река Навля входит в Полесье, которое спускается и несколько южнее, но не было обследовано». Эти выводы были сделаны ученым на основании изучения костюма, построек, видов прядения и ткачества в 20-х годах XX века. Тогда Лебедева охарактеризовала полехов словом «серость», расшифровывая его как «некультурность, консервативность». «Некультурность, консервативность — вот общая черта глухих уголков по Россете, Жиздре, Болве, Десне, Навле. Кажется, что леса и болота, укрывавшие население от посторонних влияний, воспитали население, порождающее необычайной архаичностью быт. Для нашего исследования выводы Лебедевой представляются чрезвычайно важными, так как она рассматривала регион вне зависимости от административных границ.
Лебедева Н.И. Этнологическое изучение Калужского Полесья как характерного этнологического района // Рязанский этнографический вестник. Научные труды. Том I. — Рязань, 1996.
/////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
Изучения диалектологических и этнографических особенностей южнорусского населения, начатые в начале XX в. Д.К. Зелениным 22 и продолженные затем Н.П. Гринковой , Н.И. Лебедевой , Л.Н. Чижиковой 50, 51 и другими исследователями, выявили в его составе наличие ряда локально-этнографических групп населения, которые по своему происхождению связываются с домонгольским славянским населением южнорусского региона. Одной из таких древних групп признаются полехи - жители западнорусского Полесья, расположенного по левобережью Десны и в междуречье Жизд-ры и Угры (в пределах Севского, Трубчевского, Брянского, Карачевского уездов Орловской губернии, Жиздрин-ского, Мосальского, Козельского уездов Калужской губернии). Как отмечает Л.Н. Чижикова, термин полех служил и самоназванием, и названием жителей этих лесных районов 51, с. 36. По мнению Д.К. Зеленина, с течением времени так стали называть особый этнографический тип русского населения, встречавшийся главным образом в лесной зоне 22, с. 162 - 163. В традиционно-бытовой культуре полехов исследователи отмечают значительную близость с культурой белорусов и, частично, - литовцев 40, с. 94.
Близки к полесским калужским группам по этнокультурным особенностям мананки, локализовавшиеся в XIX - начале XX вв. на юго-западе Тульской губернии 50, а также карамыши Медынского уезда Калужской губернии, которых некоторые исследователи считают древнейшими поселенцами, возможно, даже прямыми потомками вятичей 14, с. 24 - 25.
С домонгольским славянским населением по своему происхождению также связана, по всей видимости, группа бывших монастырских крестьян в курском Посеймье (на севере Курской губернии в пределах Курского, Щигровского, Льговского, Фатежского уездов), известная под названием саяны 25, с. 260. По мнению Н.И. Лебедевой, саяны являются потомками древнего славянского населения Посеймья, консолидировавшегося с переселенцами XVI-XVIIвв. из южнорусских приокских районов Там же; впоследствии аналогичное предположение было высказано Л.Н. Чижиковой 50, с. 33. В территориальном плане к саянам примыкают горюны, проживавшие в XIX - начале XX вв. в Путивльском уезде Курской губернии. В.В. Мавродин считал их остатками древних северян, уцелевших среди колонизационных потоков нового населения XVI-XVII века 26, с. 62 - 66.
Читать https://cyberleninka.ru/article/n/lokalnye-gruppy-russkogo-naseleniya-yuzhnorusskoy-etnograficheskoy-zony-k-probleme-formirovaniya
//////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
Полехи – этнотерриториальная группа в составе великорусского народа, генетически напрямую связанная с древним балтийским (литовским) населением так называемой области Полесье. Заметим, что под Полесьем следует понимать вовсе не ландшафтную особенность данной местности – преобладание лесных массивов над полями, и уж никак не историческую область в современных государствах Белоруссии и Украине, жители которой зовутся полещуками, а, скорее, район междуречья Днепра и Оки, территории по рекам Вытебети, Болве, Россете, Навле и Десне – то есть треугольник на стыке трех областей – Калужской, Орловской и Брянской. В отечественной этнологической литературе никогда не существовало чётко очерченных границ Полесья, поэтому остановимся на общепринятых. Восточный участок полесской границы – река Вытебеть до впадения ее в Жиздру, деревни Дремово, Думиничи, река Неруча, Жерятино-Десна; южная – Ружное, Чичково; южная – по реке Навля. Это так называемая этнографическая граница Полесья в «узком» смысле самого исследуемого понятия,. Расширяют полесские границы следующие этнографы: Пассек причисляет к Полесью также Брянский и Трубчевский уезды (Очерки России, IV, стр. 26), С. Максимов – Севский (Др. и Нов. Россия 1876, №8, стр. 306), Тарачков прибавляет еще и Карачевский. Карпов приплюсовывает юго-восточный участок современной Смоленщины: левый берег Десны и по правому на двадцать пять верст в Рославльском уезде после впадения реки Вотьмы, района, называемый «Кривым Лесом». Собственно по Калужской губернии Попроцкий (Материалы по статистике России Калужской губернии, стр.8) относил Жиздринский, Козельский, Мосальский и Лихвинский уезды.
Как видим, границы Полесья весьма неточны, размыты и суммарны, что еще больше затрудняет какую-нибудь унификацию этнологического исследования.
Уникальность культуры полехов заключается прежде всего в ее универсальности. То есть, она свойственна не какой-либо конкретной культурной черте, будь то особенности быта, жилища, традиционного костюма, орудий сельского хозяйства, а, пожалуй, всему сразу.
Исторически, начиная с эпохи татарского ига, Полесье играло ту же самую роль, что и Мещёра: сюда, в этот глухой, труднодоступный для степняков, «медвежий угол», край лесов и болот, стекалось население с южных степных окраин, по мнению ряда историков в этом плане преобладали северяне.
Полесье явилось зоной тесного соприкосновения этнокультурного наследия восточнославянских племен вятичей (бассейн Оки), кривичей (верховья Днепра и Оки) и северян (бассейны рек Неруссы и Десны), а также древнейшего дославянского населения этих мест – балтоязычной голяди. Слабо прослеживается также финно-угорский пласт, но он не оставил от себя какого-то существенного следа в местной топонимике и гидронимике и, соответственно, не заслуживает отдельного контекстного блока в настоящей статье. Отметим, что форпостом между смоленскими кривичами и вятичами послужили река Брынь, приток Болвы, протекающая в Брынских лесах. Десна, в районе Брянска, Болдыж – лес вниз по Десне, по левому берегу и по реке Неруссе, служили встречной зоной между северянами и вятичами (Любавский, Историческая география, стр. 56 и 75). Ниже мы подробнее рассмотрим некоторые из приведенных славянских составляющих. Да и славянских ли? Но об этом ниже.
Самым интересным, на наш взгляд, остаётся дославянский балтийский (балтский) пласт, передавший материальной культуре полехов существенный архаичный след, который, впрочем, и до сих пор вызывает затруднения при этнографической классификации полехов как великороссов.
Дабы понять, какие лингвистические и генетические субстраты оказали влияние на формирование этнической общности полехов, рассмотрим основные из них более детально.
Читать - http://uralistica.com/profiles/blogs/polehi-etnoterritorialnaya
Литература:
PDF - Лебедева Н.И. Народный быт в верховьях Десны и в верховьях Оки. Часть 1: Народный костюм, пряденье и ткачество ( по материалам, собранным ею в экспедициях в Брянскую и Калужскую губернии в 1925 и 1926 гг.)
https://vk.com/album-97220602_265525442